Дедок, руководивший в деревне Усть-Куда зерновым током, на котором я провел месяц своего "колхоза" после поступления в университет, употреблял всего одно матерное ругательство. Что бы ни случилось (уронил на ногу большой гаечный ключ, забилась зерном механика, дождь грянул), дедок произносил: "Ёб...й Техас!"
Сережа Забелло, большой любитель приврать, утверждал, что один раз дедок сказал: "Ёб...й Канзас!" Но ему не поверили. Дедок не мог изменить своей речевой идентичности.
- У нас интеллигенция сейчас такая, что, чтобы ты ни сделал - отличающегося от ее генеральной линии - тебе сразу Эйхмана пририсуют.
- Ага. И Ханной Арендт жестоко изобьют.
Просят позвонить одному человеку - разузнать кое-чего.
Я в ответ: "Это бессмысленно. Он никогда не лезет в дела, которые его не касаются. Это его сильная и одновременно слабая сторона. Сильная, ибо из-за этого он имеет заслуженную репутацию порядочного человека. Слабая, ибо из-за этого от него не узнаешь ничего интересного".
Вчера на Дне Города (кстати, город И., с прошедшим тебя!).
Молодой мужчина в закутке у Краеведческого музея успокаивает плачущую в три ручья девчонку.
Жена кричит ему: "Вы что там делаете?"
Он: "Ничего особенного. У нас тут укрощение сопливой".
"Ну давайте я попробую назвать вещи своими именами. Из корректности назову своими именами вещи, а не людей".
