При быстром пересказе его знаменитой "Россия в 1839 году" любят быстро проговорить, что он отметил, что русские - "насмешливы и меланхоличны".
В первоисточнике это словосочетание не бросается в глаза. Там так: "В душу русских, народа насмешливого и меланхолического, природа, должно быть, вложила глубокое чувство поэтического — ведь им удалось придать неповторимый и живописный облик городам, построенным людьми, что были начисто лишены воображения, к тому же в самой унылой, однообразной и голой стране на свете".
Но я тут не про русских. Мне кажется, что эта формула "насмешливость + меланхоличность" идеально описывает молодежь 1980-х. Уж не знаю, согласятся ли тут со мной ветераны молодежности 1980-х, но это первое, что мне пришло в голову, когда я читал Кюстина (а читал я его, когда времена насмешливой меланхолии и меланхолической насмешливости еще не совсем закончились). Ну, кто тогда не жил, может посмотреть фильм "Курьер" - там это все показано с высоким уровнем художественной достоверности (с чем, кстати, не все ветераны молодежности 1980-х соглашаются, но вы, товарищи, слушайте меня, а не их).
Приплету к теме маркиза де Кюстина презренную деточку Монеточку. У презренной МоДеточки довольно непротиворечивое соединение искренности со... стёбом. Этакая "несерьезная искренность" (это, наверное, и есть нынешнее издание "новой искренности"). Это искренность без оголенных нервов, без надрыва, без кровопускания и кровоточащих ссадин .И стёб у нее этакий - не желчный, а мягкий, девичий, добрый, немного придурошный.
Так что это не "насмешливость + меланхолия", но и не запредельная планета для тех, чей формативный возраст выпали на "насмешливость + меланхолия".
PS: Ну а Кюстин? Что Кюстин? Этот "русофоб" мне был всегда симпатичен тем, что подметил особую роль юмора в нашем обществе. Описал он все это своим отвратительным "русофобским" языком, но все равно молодец - подметил.
"Русские холодны, лукавы, насмешливы, остроумны и, как все честолюбцы, не склонны к излишней чувствительности".
"Первое, что поразило меня, — это приверженность французскому тону при отсутствии духа французской беседы. Я прекрасно видел за этим тоном русский ум, колкий, саркастический, насмешливый; в непринужденной беседе он показался бы мне забавным, но никогда не внушил бы мне ни чувства безопасности, ни расположения к себе".
"Удивительная страна, рождающая рабов, коленопреклоненно повторяющих чужие мнения, шпионов, вовсе лишенных собственного мнения и на лету схватывающих мнения окружающих, да насмешников, представляющих зло еще более страшным, чем оно есть: последние изобретают еще один, очень остроумный, способ укрыться от испытующего взора иностранцев, однако само их остроумие достаточно красноречиво: какому еще народу придет на мысль прибегать к нему?"
Я еще круче замечу. Ум у нас заменяет остроумие. Так исторически сложилось. С Декартами и Кантами дело как-то не задалось, но Гоголи с Салтыковыми-Щедриными вышли покруче своих западных аналогов.