Простенькая история вызвала в моих подростковых мозгах бурю рефлексии.
Мыслеобразующим стало озарение - Серега выдал некую фразу и попытался устроить некое действие вовсе не для того, про что были эта фраза и действие. Ничего принципиально от "водителя-лихача" мы не выигрывали – Первомайский тогда был в одной остановке от нашей школы (сейчас остановок больше). Скорее всего, мы бы доехали быстрее на первом автобусе. В Серегиных словах-поступке не было никакой реальной заботы о том, чтобы мы быстрее доехали. Мы никуда не торопились. Сереге же нужно было как-то отделить, выделить себя – СОТВОРИТЬ СЕБЯ в качестве "единственного" – в данном случае в качестве эксклюзивного эксперта по всем автобусам, ходящим в м-р. Первомайский.
Этот эпизод стал одной из множества "поворотных точек", открытий новых углов зрения, которые случаются между детством и молодостью.
Это так тряхнуло меня, что я стал присматриваться к окружающим именно в этом ракурсе – как они отделяют себя от среды, делают себя, произнося слова и совершая поступки, которые формально совершенно про другое. Разумеется, я обнаружил, что взрослые заморачиваются этим намного меньше, чем молодые, предпочитая кататься по рельсам правил. А вот молодые - особенно в разнополых компаниях - занимаются этим чуть ли не ежесекундно.
Потом, когда уже в молодости я читал блестящие книги Л. Баткина "Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления" и "Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности" из каждого героя Баткина – Петрарки, Никколо Никколи, Пико делла Мирандолы, Лоренцо Валы, Лоренцо Великолепного, Полициано и самого Макиавелли – на меня смотрело лицо Сереги. И в ушах звучали его слова: "Там шофер - лихач!"