... я сейчас, приближаясь к современности (СШ: речь про "Историю российского государства", которую он пишет) — а я уже во второй половине XIX века, — все время пытаюсь встать на точку зрения своих, что ли, оппонентов политических... Я, например, по-другому стал смотреть на восстание декабристов. Я по-другому стал оценивать вопрос о крепостном праве. То есть я понимаю, что крепостное право — это преступление и зло. Но я в то же время понимаю государственных людей, которые боялись, не решались так долго его отменить. Потому что тут еще для меня любопытное открытие. Я не знаю, может быть, оно детское, но я с удивлением увидел, что в этой длинной череде российских правителей, среди которых, естественно, есть персонажи, которых я люблю и которых я не люблю, в общем, не было людей, которые не желали бы своей стране блага... Даже если мы возьмем какое-нибудь чудовище типа Ивана Грозного, — он просто жил в своем собственном параноидальном, мистическом мире, где всё было посвящено спасению души. У него была своя система координат. Не то что он сидел и хотел, так сказать, погубить свою страну. Нет, они все каждый по-своему желали своей страна блага. И эта простая вещь была для меня удивительным открытием. Ты на каждого из них смотришь, на его действия — какого-нибудь Николая I — и ты вдруг видишь, что этот человек руководствуется не шкурными интересами, просто у него другое представление о том, что такое хорошо и что такое плохо.
... Мне кажется, вообще, если говорить об исторической перспективе России, что страну так и будет кидать из одной крайности в другую до тех пор, пока две эти исторические противоборствующие силы, у которой у каждой из них есть своя правда, ПОКА ОНИ КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ НЕ ДОГОВОРЯТСЯ МЕЖДУ СОБОЙ. То есть, условно говоря, если свергнут Путина, установится невиданная демократия, придут либералы и начнут государственников загонять опять под нары и не считаться с ними и править бал по-своему, пройдет какое-то время, и снова произойдет переворот..." (конец цитаты).
Ну что я могу сказать? Минимум один либерал, кажется, прозрел. И заговорил про "пока не договорятся".
Надо бы для равновесия прозреть теперь какому-нибудь государственнику.