Как человек, уважающий апофатический способ мышления, я начал с того, кто я не… Кем себя не чувствую. Я не чувствую себя ни евреем, ни немцем (хотя мог бы), русским тоже себя не чувствую, но довольно плотно идентифицирую себя с той роящейся множественностью, что может быть названа "постсоветской Россией", в чем есть и советское и даже досоветское, и много нового, нынешнего. В общем, надеюсь, вы поняли, о каком гибриде идет речь, тем более, что он у многих читающих этот пост за окнами (и перед окнами). В общем, ежели возникнет желание поискать тех, кого можно назвать "россиянами XXI века", я, пожалуй, подойду.
Я точно не сибиряк, хотя то, что я житель Иркутска, иркутский горожанин имеет для меня некоторое значение, впрочем, в этом много лукавства и подражания моим любимым античникам, для которых полисная идентичность была крайне важна.
Между Западом и Востоком я однозначно выбираю Запад, хотя мне по большому счету плевать на Европу и Азию, а уж на Америку, так тем более. В русской культурной классике я, например, всю жизнь фанатею от Гоголя (и Лермонтова, пожалуй), но к культурным мощам условного Толстоевского равнодушен. Сэлинджер, Маркес, Кортасар и Борхес для моего личностного развития сделали больше, чем вся русская литературная классика вместе взятая.
Но! Самое важное! У меня имеется действительно очень сильная идентификационная связь с некой транснациональной культурной традицией бессмысленного (в смысле недостижимости целей) сопротивления обычной человеческой участи и построения субъектностей на экзистенциальном песке. С последующим отстаиванием этих совершенно мимолетных самоизобретенных субъектностей. В этой культуре много всего - и подростково-молодежное сопротивление миру взрослых, эстетское сопротивление попсе, романтическое сопротивление обывательству и, по большому счету, заранее обреченное на поражение сопротивление самому неизменяемому порядку вещей и уже помянутой человеческой участи. Какие-то корни всего этого можно найти в эпохе Возрождении (у киников и эпикурейцев античности), когда появлялись практики автономного жизнетворчества, но так-то это все культурная история XIX и XX веков, в которой какие-нибудь Байроны, Лотреамоны и молодые Рембо тусуются у одной барной стойки с какими-нибудь Антонионями, Джимами Моррисонами и молодыми Гребенщиковыми. И Сартры и Фуко с Делезами и Веничками Ерофеевыми (да хоть Борисом Рыжим, к которому, увы, я совершенно равнодушен, и моим покойным другом Русланом Бажиным, да старым товарищем Олегом Медведевым) там же. Вот весь этот "геологический пласт в культуре" мне насквозь понятен, близок, за него цепляются корни моей идентичности, той, что для меня действительно важнее этничности, гражданства, социального статуса, цивилизаций, политики и всего такого. Я ненавижу слово "богема" и давно устал от слова "субкультура", но признаю, что все названное где-то близко к богемностями и субкультурностям, но что особенно важно, это – не интеллигенция с ее симпатичными драконовскими правилами жизни!
Короче, красиво завернул. Завернул бы еще красивее, если бы знал, какой услышу молодежный вопрос. И вопрос был такой: "А она – вот эта культура сопротивления нормативной попсе и человеческой участи, а также построения мимолетных и обреченных на ничто субъектностей - она сейчас существует?"
Как было сказано в известном стихотворении: "Тут и сел старик".